о1. Имя
Leviathan|Левиафан. Позволяет сокращать своё имя до Леви в честь известного французского оккультиста 19 века Элифаса Леви.
Человеческое имя: Kain Beilschmidt|Каин Байльшмидт.
о2. Возраст
Неисчислим; внешне – 25 лет.
Дата рождения – 13 ноября.
o3. Пол
Мужской.
о4. Кем является
Смертный грех – Зависть.
о5. Сторона
Зло.
о6. Краткая биография
«Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?»
(Простые смертные о Левиафане; Иов.40:20-41:26)
Левиафан любил змей, даже больше – он был одним из них… в каком-то роде: нельзя же, в самом деле, приравнять чудовищного змия из Ветхого Завета к простым пресмыкающимся. И всё же наличие определённого родства Левиафан признавал. Было что-то безумно близкое и понятное в том, как змеиный яд, растекаясь по венам, доводил хрупкое человеческое тело до лихорадки, до агонии, в идеале – до смерти. Зависть травила ничуть не хуже и гораздо быстрее. Стоило лишь Левиафану пожелать – и из-за укуса незримого Змия кровь жертвы закипала от жажды обладания чужой женой, от желания превзойти зажиточного соседа или не в меру хорошенькую подругу. Последняя проблема, впрочем, в Средние Века решалась до неприличия просто: «Ведьма! На костёр её!» – и никто уже не смог бы найти обугленные останки хоть сколь-нибудь эстетически привлекательными. Впрочем, делом Левиафана было всего лишь посеять заразу в человеческом сердце, плоды её пожинали, как правило Люцифер, или – гораздо чаще – Сатана. Славное было время, эти Средние Века.
А потом – слепяще яркий, как лезвием по глазам, лунный свет. А потом – тьма и липкий сон длиною в столетия. И, как ни странно, избавлением из этой тьмы стала очередная тьма: Кромешник, давнее порождение смертных грехов, взял да и вытряхнул всех семерых на бренную Землю, как конфетти из новогодней хлопушки. И через свист, хохот и рычание вырвавшихся на свободу грехов Левиафан услышал: они звали его. Он испокон веков понимал речь любой твари, но голос этих услышал бы и на краю света.
Немного времени заняло у духа, чтобы найти источник звука. Им оказался зоомагазин, принадлежащий единственному хозяину, любителю животных. В стеклянных террариумах извивались, пресмыкались и шипели его имя на сотне змеиных наречий рогатые гадюки, королевские питоны, анаконды, пустынные кобры, австралийские тайпаны, африканские аспиды, индийские пеламиды, кавказские полозы…
В тот момент не имело ни малейшего значения, кем являлся хозяин магазина – Левиафан не побрезговал бы даже телом дышащей на ладан старухи или грузного любителя калорийной пищи с годами не стриженной бородой и огромным пивным животом; по счастливому стечению обстоятельств, всё оказалось не так уж плохо, но и не настолько хорошо, чтобы выбор телесной оболочки можно было назвать разумным.
Владелец тела был молод. Это было хорошо. А ещё он был альбиносом. Это было уже гораздо хуже. Патология дала знать о себе в полную силу, когда Люцифер попробовал следующим утром сменить уютный полумрак магазина на уличный солнечный свет. Стоило лишь приоткрыть входную дверь – и снова знакомое чувство невыносимой боли в глазах, до того дикой, что казалось, будто история повторяется и за безжалостным светом последуют века заточения во мраке.
На самом же деле за безжалостным светом последовало поспешное отступление Левиафана обратно за дверь, сопровождаемое потоком ругательств на древнем иврите. Спустя пару часов резь в глазах прошла окончательно, а Левиафан знал, что при желании прогуляться по улице в погожий денёк ему необходимы солнцезащитные очки (если денёк очень погожий – зонт).
Несмотря на хрупкость своего албиносьего здоровья, хозяин ущербного тела сопротивлялся до последнего, цеплялся за остатки сознания, защищал от узурпатора обрывки памяти. Левиафан не спешил. Он медленно выжигал калёным железом всё, что было живого внутри его нового пристанища; тщательно уничтожал мысли, чувства, воспоминания – все, до единого, начиная с самого первого. Просматривал, изучал, чтобы знать, как вести себя в человеческом обличье, а затем стирал, не торопясь: хотел дать тому, что ещё осталось от человека, почувствовать свою полнейшую беспомощность и обречённость – так он на нём отыгрывался. Он, бессмертный дух, первородный грех, древний, как мир, с отвращением осознавал, что завидует простому смертному: Каин Байльшмидт был живой, его… любили.
Левиафан всегда был один. И раньше ему казалось, что его это более чем устраивает.
о7. Внешность
Щуплый молодой человек среднего роста. Волосы белые, стриженные не слишком коротко, кожа также имеет болезненную бледность, вплоть до синюшного оттенка; радужки глаз красные. Тонкие губы всегда плотно сжаты.
На среднем пальце левой руки носит перстень в форме уробороса (древний алхимический символ, змей, кусающий собственный хвост). Всегда имеет при себе спрятанный под одеждой любимый чешский кинжал – так, на всякий случай.
К своей внешности в целом равнодушен, в одежде зачастую небрежен. Одевает то, что наиболее удобно и наименее измято, желательно ещё, чтобы оно висело достаточно свободно. Наибольшим расположением Левиафана из гардероба бывшего хозяина зоомагазина пользуются мешковатые майки, байки, джинсы, рубашки, плащи. Одежда максимально глухая, чтобы исключить попадание солнца на кожу. Предпочитает холодные цвета и оттенки: белый, чёрный, синий, серый, болотный.
Вынужденное внимание также оказывается чёрным солнцезащитным очкам.
о8. Характер
Левиафан по натуре своей одиночка и интроверт, склонный скорее к интеллектуальному труду, нежели к физическому, тем более, что с его новым болезненным телом способность переносить сколь-нибудь длительные физические нагрузки неизбежно стремится к нулю. Обожает чтение (предпочитает книги по истории, философии, психологии, оккультизму, часто балуется и художественными произведениями, поскольку отдаёт должное человеческому литературному искусству). Книга может быть на любом из существующих или когда-либо существовавших языков: он без особого труда понимает как речь животных, так и речь людей, в какую бы словесную форму они не облекали свои мысли; особую слабость питает ко всевозможным кодам, шифрам, тайнописи. Вообще же, в компании животных ему гораздо комфортнее, чем в обществе людей.
Ещё одно маленькое пристрастие – алхимия, яды и лекарства, как в теории, так и на практике. К сожалению, скромный доход владельца зоомагазина пока не позволяет оборудовать полноценную лабораторию со всем необходимым оборудованием и реактивами.
Редко берёт инициативу в свои руки, редко обращает на себя внимание, предпочитая играть роль серого кардинала. Характер скверный. Любит язвить, особенно если расценивает интеллектуальный уровень собеседника как в разы более низкий относительно собственного. Обидчивый и злопамятный, если есть возможность отомстить за нанесённую обиду – обязательно воспользуется ей в полной мере.
Психика крайне неуравновешенна; впрочем, он старается никак этого не обнаруживать. Пытаясь скрыть собственную уязвимость, часто проявляет агрессию. Если злится до такой степени, что теряет над собой контроль, его речь переходит в змеиное шипение. Порой, впрочем, способен выказывать даже благодушие – если не провоцировать.
о9. Опыт игры на ролевых.
Имеется) А вообще, мы из фикрайтеров.
1о. Пробный пост
Венгрия покрывала расстояние широкими шагами, заставляя ледяную корочку на асфальте жалобно хрустеть под подошвами сапог: её ждали. Осень уже перевалила через свою половину, и студёный ветер срывал последние листья с деревьев, но спешащей, разрумянившейся от скорой ходьбы девушке было жарко. Мысли лихорадочно толкались в голове, заставляя её нестись вперёд, не обращая внимания на усталость. Эржбета знала в Будапеште каждый переулок, каждую улицу как свои пять пальцев, и только это позволяло ей быстро и уверенно продвигаться вперёд: город было не узнать. Часть зданий варварски искалечена, уцелевшие магазинчики, школы, больницы закрыты. Но самое главное, самое страшное – распластанные на изрытых дорогах трупы с вывернутыми под неестественными углами конечностями, с запрокинутыми головами, широко распахнутыми глазами, которые, не мигая, равнодушно смотрели на серое осеннее небо.
Венгрия стиснула кулаки. Брагинский заплатит за это. Обязательно заплатит. За то, во что он превратил её дом и за свой треклятый коммунизм тоже. После войны Эржбета чувствовала себя глупышкой, которой взрослые методом кнута и пряника прививают хорошие манеры. Только без пряника. Хорошо, помогли Англия, Америка и Австрия; может, исключительно для того, чтобы насолить Ивану, но на это ей было откровенно плевать. На войне дружба измеряется обученными людьми, складами с оружием, боеприпасами, а у Венгрии сейчас… – Эржбета глубоко вдохнула пахнущий чем-то едким и приторным одновременно воздух – …война, не иначе. Если Брагинский и думал, что венгры будут сидеть сложа руки, покорно позволяя Союзу подмять их под себя – что ж, они покажут, как глубоко он заблуждался.
Эржбета на ходу запустила пальцы в волосы, извлекая оттуда что-то шершавое. Было время, она вплетала в свои длинные пряди душистые пучки цветов, увивала их лентами из атласа и шёлка, да только какие цветы в конце осени, и до лент ли теперь, когда с таким трудом находились какой-никакой хлеб и свежее молоко. Теперь единственным её украшением стал сухой, сиротливо забившийся в волосы осенний листик, маленький, скукоженный, словно ищущий у Эржбеты защиты.
Такие мысли заставили Венгрию припустить ещё быстрее. Она нужна им. Нужна своим людям. Простым рабочим, студентам, врачам, преподавателям, вставших на защиту её свободы. Не сбавляя шага, Венгрия нырнула в узкий переулок, чтобы немного срезать путь, и уже отсчитывала минуты, оставшиеся ей до встречи с повстанцами, как на плечо ей легла чья-то тяжёлая рука, а ещё через мгновение её развернули спиной к месту, куда она так торопилась.
Россия держал её за плечо и смотрел на неё в упор.
- Ну, здравствуй, Эржбета.
Венгрия застыла на месте. В тесном переулочке – ни души. И тысяча вопросов в голове: «Как? Сам приехал в Будапешт? Как ухитрился найти меня в целом городе? Что собирается делать? Может, просто вырваться и сбежать от этого увальня?» Но пальцы не торопились выпускать её плечо, да и кто знает, быть может, ей удастся заставить его убраться из города подобру-поздорову. Незачем упускать такой шанс, если есть хоть призрачная надежда избежать ненужных человеческих жертв.
А потому Венгрия просто подняла голову вверх, смело отвечая на его взгляд и отчаянно стараясь, чтобы ни одна жилка на лице не дрогнула:
– И тебе не хворать, Иван. Зачем пожаловал?
Ответ на этот вопрос был чуть более чем очевиден для них обоих, но сейчас главным было показать, что она его ни капельки не боится.
Но я абсолютно не против и пробный пост сообразить, в нём и магазин заодно описать можно.
11. Частота посещаемости.
Будем стараться, но сессия, вы понимаете. Shit happens.
12. Связь с Вами
Скайп: charmingripper